Стихи Лермонтов Опять вы, гордые, восстали За независимость страны, И снова перед вами пали Самодержавия сыны, И снова знамя вольности кровавой Явилося, победы мрачный знак, Оно любимо было прежде славой: Суворов был его сильнейший враг. ....................... 1830 год. Июля 15-го (Москва) Зачем семьи родной безвестный круг Я покидал? Все сердце грело там, Все было мне наставник или друг, Все верило младенческим мечтам. Как ужасы пленяли юный дух, Как я рвался на волю к облакам! Готов лобзать уста друзей был я, Не посмотрев, не скрыта ль в них змея. - Но в общество иное я вступил, Узнал людей и дружеский обман, Стал подозрителен и погубил Беспечности душевной талисман. Чтобы никто теперь не говорил: Он будет друг мне! - боль старинных ран Из груди извлечет не речь, но стон; И не привет, упрек услышит он. Ах! я любил, когда я был счастлив, Когда лишь от любви мог слезы лить. Но эту грудь страданьем напоив, Скажите мне, возможно ли любить? Страшусь, в объятья деву заключив, Живую душу ядом отравить, И показать, что сердце у меня Есть жертвенник, сгоревший от огня. Но лучше я, чем для людей кажусь, Они в лице не могут чувств прочесть; - И что молва кричит о мне... боюсь! - Когда б я знал, не мог бы перенесть. Противу них во мне горит, клянусь, Не злоба, не презрение, не месть. Но.... для чего старалися они Так отравить ребяческие дни? - - Согбенный лук, порвавши тетиву, Гремит - но вновь не будет прям как был. Чтоб цепь их сбросить, я, подняв главу, Последнее усилие свершил; Что ж. - Ныне жалкий, грустный я живу Без дружбы, без надежд, без дум, без сил, Бледней, чем луч бесчувственной луны, Когда в окно скользит он вдоль стены. 1830. Мая. 16 числа Боюсь не смерти я. О, нет! Боюсь исчезнуть совершенно. Хочу, чтоб труд мой вдохновенный Когда-нибудь увидел свет; Хочу - и снова затрудненье! Зачем? что пользы будет мне? Мое свершится разрушенье В чужой, неведомой стране. Я не хочу бродить меж вами По разрушение! - Творец, На то ли я звучал струнами, На то ли создан был певец? На то ли вдохновенье, страсти Меня к могиле привели? И нет в душе довольно власти - Люблю мучения земли. И этот образ, он за мною В могилу силится бежать, Туда, где обещал мне дать Ты место к вечному покою. Но чувствую: покоя нет: И там, и там его не будет; Тех длинных, тех жестоких лет Страдалец вечно не забудет!... 30 июля. - (Париж.) 1830 года Ты мог быть лучшим королем, Ты не хотел. - Ты полагал Народ унизить под ярмом. - Но ты французов не узнал! - Есть суд земной и для царей. - Провозгласил он твой конец; - С дрожащей головы твоей Ты в бегстве уронил венец. - И загорелся страшный бой; И знамя вольности как дух Идет пред гордою толпой. - И звук один наполнил слух; И брызнула в Париже кровь. - О! чем заплотишь ты, тиран, За эту праведную кровь, За кровь людей, за кровь граждан. Когда последняя труба Разрежет звуком синий свод; Когда откроются гроба, И прах свой прежний вид возьмет; Когда появятся весы, И их подымет судия..... Не встанут у тебя власы? Не задрожит рука твоя?............ Глупец! что будешь ты в тот день, Коль ныне стыд уж над тобой? - Предмет насмешек ада, тень, Призрак обманутый судьбой! Бессмертной раною убит, Ты обернешь молящий взгляд, И строй кровавый закричит: Он виноват! он виноват! - Farewell (Из Байрона) Прости! коль могут к небесам Взлетать молитвы о других, Моя молитва будет там, И даже улетит за них! Что пользы плакать и вздыхать, Слеза кровавая порой Не может более сказать, Чем звук прощанья роковой!.. Нет слез в очах, уста молчат, От тайных дум томится грудь, И эти думы вечный яд, - Им не пройти, им не уснуть! Не мне о счастьи бредить вновь, - Лишь знаю я (и мог снести), Что тщетно в нас жила любовь, - Лишь чувствую - прости! - прости! Sentenz Когда бы мог весь свет узнать, Что жизнь с надеждами, мечтами Не что иное - как тетрадь С давно известными стихами. * * * В старинны годы жили-были Два рыцаря друзья; Не раз они в Сион ходили Желанием горя, С огромной ратью, с королями Его освободить..... И крест священный Знаменами Своими осенить.... * * * Все тихо - полная луна Блестит меж ветел над прудом, И возле берега волна С холодным резвится лучом. * * * Гроза шумит в морях с конца в конец. Корабль летит по воле бурных вод, Один на нем спокоен лишь пловец, Чело печать глубоких дум несет, Угасший взор на тучи устремлен - Не ведают, ни кто, ни что здесь он!.. Конечно, он живал между людей И знает жизнь от сердца своего; Крик ужаса, моленья, скрып снастей Не трогают молчания его. * * * Итак, прощай! впервые этот звук Тревожит так жестоко грудь мою. Прощай! шесть букв приносят столько мук, Уносят все, что я теперь люблю. Я встречу взор ее прекрасных глаз И может быть... как знать... в последний раз! * * * Когда к тебе молвы рассказ Мое названье принесет И моего рожденья час Перед полмиром проклянет, Когда мне пищей станет кровь, И буду жить среди людей, Ничью не радуя любовь И злобы не боясь ничьей: Тогда раскаянья кинжал Пронзит тебя; и вспомнишь ты, Что при прощаньи я сказал. Увы! то были не мечты! И если только наконец Моя лишь грудь поражена, То верно прежде знал творец, Что ты страдать не рождена. * * * Нередко люди и бранили, И мучили меня за то, Что часто им прощал я то, Чего б они мне не простили. - И начал рок меня томить. Карал безвинно и за дело - От сердца чувство отлетело: И я не мог ему простить. - Я снова меж людей явился С холодным, сумрачным челом; Но взгляд, куда б ни обратился, Встречался с радостным лицом! * * * Никто, никто, никто не усладил В изгнаньи сем тоски мятежной! Любить? - три раза я любил, Любил три раза безнадежно. - * * * Передо мной лежит листок Совсем ничтожный для других, Но в нем сковал случайно рок Толпу надежд и дум моих. Исписан он твоей рукой, И я вчера его украл, И для добычи дорогой Готов страдать - как уж страдал! * * * Плачь! плачь! Израиля народ, Ты потерял звезду свою; Она вторично не взойдет - И будет мрак в земном краю; По крайней мере есть один, Который все с ней потерял; Без дум, без чувств среди долин Он тень следов ее искал!... * * * Прости, мой друг!.... как призрак я лечу В далекий край: печали я ищу; Хочу грустить, но лишь не пред тобой. - Ты можешь жить, не слыша голос мой; Из всех блаженств, отнятых у меня, Осталось мне одно: видать тебя, Тот взор, что небо жалостью зажгло. - Все кончено! - ни бледное чело, Ни пасмурный и недовольный взгляд Ничем, ничем его не омрачат!...... Меня забыть прекрасной нет труда, - И я тебя забуду навсегда; Я мучусь, если мысль ко мне придет, Что и тебя несчастие убьет, Что некогда с ланит и с уст мечта Как дым слетит, завянет красота, Забьется сердце медленней - свинец Тоски на нем - и что всему конец!... Однако ж я желал бы увидать Твой хладный труп, чтобы себе сказать: "Чего еще! желанья отняты, Бедняк - теперь совсем, совсем оставлен ты!" * * * Свершилось! полно ожидать Последней встречи и прощанья! Разлуки час и час страданья Придут - зачем их отклонять! Ах, я не знал, когда глядел На чудные глаза прекрасной, Что час прощанья, час ужасный, Ко мне внезапно подлетел. Свершилось! голосом бесценным Мне больше сердца не питать, Запрусь в углу уединенном И буду плакать... вспоминать! Баллада (Из Байрона) Берегись! берегись! над бургосским путём Сидит один черный монах; Он бормочет молитву во мраке ночном, Панихиду о прошлых годах. Когда Мавр пришел в наш родимый дол, Оскверняючи церкви порог, Он без дальних слов выгнал всех чернецов; Одного только выгнать не мог. - Для добра или зла (я слыхал не один, И не мне бы о том говорить), Когда возвратился тех мест господин, Он никак не хотел уходить. Хоть никто не видал, как по замку блуждал Монах, но зачем возражать? Ибо слышал не раз я старинный рассказ, Который страшусь повторять. Рождался ли сын, он рыдал в тишине, Когда ж прекратился сей род, Он по звучным полам при бледной луне Бродил и взад и вперед. (Продолжение впредь.) Баллада В избушке позднею порою Славянка юная сидит. Вдали багровой полосою На небе зарево горит.... И люльку детскую качая, Поет славянка молодая.... "Не плачь, не плачь! иль сердцем чуешь, Дитя, ты близкую беду!... О, полно, рано ты тоскуешь: Я от тебя не отойду. Скорее мужа я утрачу. Дитя, не плачь! и я заплачу! "Отец твой стал за честь и бога В ряду бойцов против татар, Кровавый след ему дорога, Его булат блестит как жар. Взгляни, там зарево краснеет: То битва семя смерти сеет. "Как рада я, что ты не в силах Понять опасности своей, Не плачут дети на могилах; Им чужд и стыд и страх цепей; Их жребий зависти достоин....." Вдруг шум, - и в двери входит воин. Брада в крови, избиты латы. "Свершилось!" - восклицает он, "Свершилось! торжествуй, проклятый!... Наш милый край порабощен, Татар мечи не удержали - Орда взяла, и наши пали". И он упал - и умирает Кровавой смертию бойца. Жена ребенка поднимает Над бледной головой отца: " Смотри, как умирают люди, И мстить учись у женской груди!...." Благодарю! Благодарю!.. вчера мое признанье И стих мой ты без смеха приняла; Хоть ты страстей моих не поняла, Но за твое притворное вниманье Благодарю! *** В другом краю ты некогда пленяла, Твой чудный взор и острота речей Останутся навек в душе моей, Но не хочу, чтобы ты мне сказала: Благодарю! *** Я б не желал умножить в цвете жизни Печальную толпу твоих рабов И от тебя услышать, вместо слов Язвительной, жестокой укоризны: Благодарю! *** О, пусть холодность мне твой взор покажет, Пусть он убьет надежды и мечты И все, что в сердце возродила ты; Душа моя тебе тогда лишь скажет: Благодарю! Булевар С минуту лишь с бульвара прибежав, Я взял перо - и право очень рад, Что плод над ним моих привычных прав Узнает вновь бульварный маскерад; Сатиров я для помощи призвав, Подговорю, - и все пойдет на лад. - Ругай людей, но лишь ругай остро; Не то - ... ко всем чертям твое перо!.. Приди же из подземного огня, Чертенок мой, взъерошенный остряк, И попугаем сядь вблизи меня. "Дурак" скажу - и ты кричи "дурак". Не устоит бульварная семья - Хоть морщи лоб, хотя сожми кулак, Невинная красотка в 40 лет - Пятнадцати тебе все нет как нет! И ты, мой старец с рыжим париком, Ты, депутат столетий и могил, Дрожащий весь и схожий с жеребцом, Как кровь ему из всех пускают жил, Ты здесь бредешь и смотришь сентябрем, Хоть там княжна лепечет: как он мил! А для того и силится хвалить, Чтоб свой порок в Ч**** извинить!... Подалее на креслах там другой; Едва сидит согбенный сын земли; Он как знаток глядит в лорнет двойной; Власы его в серебряной пыли. Он одарен восточною душой, Коль душу в нем в сто лет найти могли. - Но я клянусь (пусть кончив - буду прах), Она тонка, когда в его ногах. - И что ж? - он прав, он прав, друзья мои, Глупец, кто жил, чтоб на диэте быть; Умен, кто отдал дни свои любви; И этот муж копил: чтобы любить. Замен души он находил в крови. - Но тот блажен, кто может говорить, Что он вкушал до капли мёд земной, Что он любил и телом и душой!...... И я любил! - опять к своим страстям! Брось, брось свои безумные мечты! - Пора склонить внимание на дам, На этих кандидатов красоты, На их наряд - как описать всё вам? В наряде их нет милой простоты: Все так высоко, так взгромождено, Как бурею на них нанесено. Приметна спесь в их пошлой болтовне, Уста всегда сказать готовы: нет. - И холодны они, как при луне Нам кажется прабабушки портрет; Когда гляжу, то право жалко мне, Что вкус такой имеет модный свет. - Ведь думают тенетом лент, кисей, Как зайчиков, поймать моих друзей. Сидел я раз случайно под окном, И вдруг головка вышла из окна, Незавита, и в чепчике простом - Но как божественна была она. Уста и взор - стыжусь! в уме моем Головка та ничем не изгнана; Как некий сон младенческих ночей Или как песня матери моей. - И сколько лет уже прошло с тех пор!.. О верьте мне, красавицы Москвы, Блистательный ваш головной убор Вскружить не в силах нашей головы. Все платья, шляпы, букли ваши вздор, Такой же вздор, какой твердите вы, Когда идете здесь толпой комет, А маменьки бегут за вами вслед. Но для чего кометами я вас Назвал, глупец тупейший то поймет, И сам Башуцкой объяснит тотчас. - Комета за собою хвост влечет; И это всеми признано у нас, Хотя - что? в нем, никто не разберет: За вами ж хвост оставленных мужьев, Вздыхателей и бедных женихов! - О женихи! о бедный Мосолов; Как не вздохнуть, когда тебя найду, Педантика, из рода петушков, Средь юных дев как будто бы в чаду; - Хотя и держишься размеру слов, Но ты согласен на свою беду, Что лучше все не думав говорить, Чем глупо думать, и глупей судить. Он чванится, что точно русский он; Но если бы таков был весь народ, То я бы из Руси пустился вон. - И то сказать, чудесный патриот; Лишь своему языку обучен, Он этим край родной не выдает: А то б узнали всей земли концы, Что есть у нас подобные глупцы. (Продолжение впредь.) (В Воскресенске.) (Написано на стенах жилища Никона) 1830 года 1 Оставленная пустынь предо мной Белеется вечернею порой. Последний луч на ней еще горит; Но колокол растреснувший молчит. - Его (бывало) заунывный глас Звал братий к всенощне в сей мирный час! Зеленый мох, растущий над окном, Заржавленные ставни - и кругом Высокая полынь - все, все без слов Нам говорит о таинствах гробов. - .... ... Таков старик, под грузом тяжких лет Еще хранящий жизни первый цвет; Хотя он свеж, на нем печать могил Тех юношей, которых пережил. - -- (Там же в монастыре) 2 Пред мной готическое зданье Стоит как тень былых годов; При нем теснится чувствованье К нам в грудь того, чему нет слов, Что выше теплого участья, Святей любви, спокойней счастья. Быть может, через много лет Сия священная обитель Оставит только мрачный след, И любопытный посетитель В развалинах людей искать Напрасно станет, чтоб узнать, Где образ божеской могилы Между златых колонн стоял, Где теплились паникадилы, Где лик отшельников звучал, И где пред богом изливали Свои грехи, свои печали. И там (как знать) найдет прошлец Пергамент пыльный. Он увидит, Как сердце любит по конец, И бесконечно ненавидит, Как ни вериги, ни клобук Не облегчают наших мук. Он тех людей узрит гробницы. Их эпитафии пройдёт, Времен тогдашних небылицы За речи истинны почтёт, Не мысля, что в сем месте сгнили Сердца, которые любили!... В альбом 1 Нет! - я не требую вниманья На грустный бред души моей, Не открывать свои желанья Привыкнул я с давнишних дней. Пишу, пишу рукой небрежной, Чтоб здесь чрез много скучных лет От жизни краткой, но мятежной Какой-нибудь остался след. - 2 Быть может, некогда случится, Что, все страницы пробежав, На эту взор ваш устремится, И вы промолвите: он прав; Быть может, долго стих унылый Тот взгляд удержит над собой, Как близ дороги столбовой Пришельца памятник могилы!.... Вечер после дождя Гляжу в окно: уж гаснет небосклон, Прощальный луч на вышине колонн, На куполах, на трубах и крестах Блестит, горит в обманутых очах; И мрачных туч огнистые края Рисуются на небе как змея, И ветерок, по саду пробежав, Волнует стебли омоченных трав... Один меж них приметил я цветок, Как будто перл, покинувший восток, На нем вода блистаючи дрожит, Главу свою склонивши, он стоит, Как девушка в печали роковой: Душа убита, радость над душой; Хоть слезы льет из пламенных очей, Но помнит все о красоте своей. (Глупой красавице) 1 Амур спросил меня однажды, Хочу ль испить его вина - Я не имел в то время жажды, Но выпил кубок весь до дна. 2 Теперь желал бы я напрасно Смочить горящие уста, Затем что чаша влаги страстной, Как голова твоя - пуста. Гость Как прошлец иноплеменный В облаках луна скользит. Колокольчик отдаленный То замолкнет, то звенит. "Что за гость в ночи морозной?" Мужу говорит жена, Сидя рядом, в вечер поздный Возле тусклого окна.... Вот кибитка подъезжает... На высокое крыльцо Из кибитки вылезает Незнакомое лицо. И слуга вошел с свечою, Бедный вслед за ним монах: Ныне позднею порою Заплутался он в лесах. И ему ночлег дается - Что ж стоишь, отшельник, ты? Свечки луч печально льется На печальные черты. Чудным взор огнем светился, Он хозяйку вдруг узнал, Он дрожит - и вот забылся И к ногам ее упал. Муж ушел тогда. О! прежде Жил чернец лишь для нее, Обманулся он в надежде, Погубил он с нею все. - Но промчалось исступленье; Путник в комнате своей. - Чтоб рыданья и мученье Схоронить от глаз людей. Но рыдания звучали Вплоть до белыя зари, Наконец и замолчали. По-утру к нему вошли: На полу он посинелый Как замученный лежал; И бесчувственное тело Плащ печальный покрывал!... (Гроб Оссиана) (Узнав от путешественника описание сей могилы.) Под занавесою тумана, Под небом бурь, среди степей, Стоит могила Оссиана В горах Шотландии моей. Летит к ней дух мой усыпленный, Родимым ветром подышать И от могилы сей забвенной Вторично жизнь свою занять!... Гроза Ревет гроза, дымятся тучи Над темной бездною морской, И хлещут пеною кипучей, Толпяся, волны меж собой. Вкруг скал огнистой лентой вьется Печальной молнии змея, Стихий тревожный рой мятется - И здесь стою недвижим я. - Стою - ужель тому ужасно Стремленье всех надземных сил, Кто в жизни чувствовал напрасно И жизнию обманут был? Вокруг кого, сей яд сердечный, Вились сужденья клеветы, Как вкруг скалы остроконечной, Губитель-пламень, вьешься ты? - О нет! - летай, огонь воздушный, Свистите, ветры, над главой; Я здесь, холодный, равнодушный, И трепет не знаком со мной. - Дереву Давно ли с зеленью радушной Передо мной стояло ты, И я коре твоей послушной Вверял любимые мечты; Лишь год назад, два талисмана Светилися в тени твоей, И ниже замысла обмана Не скрылося в душе детей!... Детей! - о! да, я был ребенок! - Промчался легкой страсти сон; Дремоты флёр был слишком тонок - В единый миг прорвался он. И деревцо с моей любовью Погибло, чтобы вновь не цвесть; Я жизнь его купил бы кровью, - Но как переменить, что есть? Ужели также вдохновенье Умрет невозвратимо с ним? Иль шуму светского волненья Бороться с сердцем молодым? Нет, нет, - мой дух бессмертен силой, Мой гений веки пролетит; И эти ветви над могилой Певца-страдальца освятит. Еврейская мелодия Я видал иногда, как ночная звезда В зеркальном заливе блестит; Как трепещет в струях, и серебряный прах От нее рассыпаясь бежит. Но поймать ты не льстись и ловить не берись: Обманчивы луч и волна. Мрак тени твоей только ляжет на ней - Отойди ж - и заблещет она. Светлой радости так беспокойный призрак Нас манит под хладною мглой; Ты схватить - он шутя убежит от тебя! - Ты обманут - он вновь пред тобой. Звезда Светись, светись, далекая звезда, Чтоб я в ночи встречал тебя всегда; Твой слабый луч, сражаясь с темнотой, Несет мечты душе моей больной; Она к тебе летает высоко; И груди сей свободно и легко.... Я видел взгляд, исполненный огня (Уж он давно закрылся для меня), Но как к тебе к нему еще лечу; И хоть нельзя, - смотреть его хочу....... К *** Когда твой друг с пророческой тоскою Тебе вверял толпу своих забот, Не знала ты невинною душою, Что смерть его позорная зовет, Что голова, любимая тобою, С твоей груди на плаху перейдет; Он был рожден для мирных вдохновений, Для славы, для надежд; - но меж людей Он не годился - и враждебный гений Его душе не наложил цепей; И не слыхал творец его молений, И он погиб во цвете лучших дней; И близок час... и жизнь его потонет В забвенье, без следа, как звук пустой; Никто слезы прощальной не уронит, Чтоб смыть упрек, оправданный толпой, И лишь волна полночная простонет Над сердцем, где хранился образ твой! К *** Не говори: одним высоким Я на земле воспламенён, К нему лишь, с чувством я глубоким, Бужу забытой лиры звон; Поверь: великое-земное Различно с мыслями людей. Сверши с успехом дело злое - - Велик; не удалось - злодей; Среди дружин необозримых Был чуть не бог Наполеон; Разбитый же в снегах родимых Безумцем порицаем он; Внимая шум воды прибрежной, В изгнаньи дальном он погас - И что ж? - конец его мятежный Не отуманил наших глаз!.. К *** Не думай, чтоб я был достоин сожаленья, Хотя теперь слова мои печальны; - нет! Нет! все мои жестокие мученья: - Одно предчувствие гораздо больших бед. Я молод; но кипят на сердце звуки, И Байрона достигнуть я б хотел: У нас одна душа, одни и те же муки; - О если б одинаков был удел!....... Как он, ищу забвенья и свободы, Как он, в ребячестве пылал уж я душой, Любил закат в горах, пенящиеся воды, И бурь земных и бурь небесных вой. - Как он, ищу спокойствия напрасно, Гоним повсюду мыслию одной. Гляжу назад - прошедшее ужасно; Гляжу вперед - там нет души родной! К С. Вблизи тебя до этих пор Я не слыхал в груди огня. Встречал ли твой прелестный взор - Не билось сердце у меня. И что ж? - разлуки первый звук Меня заставил трепетать; Нет, нет, он не предвестник мук; Я не люблю - зачем скрывать! - Однако же хоть день, хоть час Еще желал бы здесь пробыть; Чтоб блеском этих чудных глаз Души тревоги усмирить. - К глупой красавице Тобой пленяться издали Мое все зрение готово, Но слышать боже сохрани Мне от тебя одно хоть слово. Иль смех иль страх в душе моей Заменит сладкое мечтанье, И глупый смысл твоих речей Оледенит очарованье.... Так смерть красна издалека; Пускай она летит стрелою. За ней я следую пока; Лишь только б не она за мною........ За ней я всюду полечу, И наслажуся в созерцанье. Но сам привлечь ее вниманье Ни за полмира не хочу. - К ... Не говори: я трус, глупец!... О! если так меня терзало Сей жизни мрачное начало, Какой же должен быть конец!.. К.... "Простите мне, что я решился к вам Писать. Перо в руке - могила Передо мной. - Но что ж? все пусто там. - Все прах, что некогда она манила К себе. - Вокруг меня толпа родных, Слезами жалости покрыты лица. - И я пишу - пишу - но не для них. - Любви моей не холодит гробница. - Любви - но вы не знали мук моих. - Я чувствую, что это труд ничтожный: Не усладит последних он минут. - Но так и быть - пишу - пока возможно - Сей труд души моей любимый труд! - . - Прими письмо мое. - Твой взор увидит, Что я не мог стеснить души своей К молчанью - так ужасна власть страстей! - Тебя письмо страдальца не обидит, Я в жизни - много - много испытал, Ошибся в дружбе - о! храни моих мучений Слова - прости - и больше нет волнений, Прости, мой друг" - и подписал: "Евгений". Кавказ Хотя я судьбой на заре моих дней, О южные горы, отторгнут от вас, Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз: Как сладкую песню отчизны моей, Люблю я Кавказ. В младенческих летах я мать потерял. Но мнилось, что в розовый вечера час Та степь повторяла мне памятный глас. За это люблю я вершины тех скал, Люблю я Кавказ. Я счастлив был с вами, ущелия гор; Пять лет пронеслось: все тоскую по вас. Там видел я пару божественных глаз; И сердце лепечет, воспомня тот взор: Люблю я Кавказ!... Кавказу Кавказ! далекая страна! Жилище вольности простой! И ты несчастьями полна И окровавлена войной!... Ужель пещеры и скалы Под дикой пеленою мглы Услышат также крик страстей, Звон славы, злата и цепей?.... Нет! прошлых лет не ожидай, Черкес, в отечество своё: Свободе прежде милый край Приметно гибнет для неё. Кладбище Вчера до самой ночи просидел Я на кладбище, все смотрел, смотрел Вокруг себя; - полстертые слова Я разбирал. Невольно голова Наполнилась мечтами; - и очей Я не был в силах оторвать с камней! - Один ушел уж в землю, и на нем Все стерлося.... Там крест к кресту челом Нагнулся, будто любит; будто сон Земных страстей узнал в сем месте он! - Вкруг тихо, сладко все, как мысль о ней! Краснеючи волнуется пырей На солнце вечера; над головой Жужжа со днем прощаются игрой Толпящиеся мошки, как народ Существ с душой, уставших от работ. - Стократ велик, кто создал мир! велик! Сих мелких тварей надмогильный крик Творца не больше ль славит иногда, Чем в пепел обращенные стада? Чем человек, сей царь над общим злом, С коварным сердцем, с ложным языком! Крест на скале (M-lle Souchkoff) В теснине Кавказа я знаю скалу, Туда долететь лишь степному орлу, Но крест деревянный чернеет над ней, Гниет он и гнется от бурь и дождей. И много уж лет протекло без следов С тех пор, как он виден с далеких холмов. И каждая кверху подъята рука, Как будто он хочет схватить облака. О если б взойти удалось мне туда, Как я бы молился и плакал тогда; И после я сбросил бы цепь бытия И с бурею братом назвался бы я! Могила бойца I Он спит последним сном давно, Он спит последним сном, Над ним бугор насыпан был, Зеленый дёрн кругом. II Седые кудри старика Смешалися с землей: Они взвевались по плечам, За чашей пировой, III Они белы как пена волн, Биющихся у скал; Уста, любимицы бесед, Впервые хлад сковал. IV И бледны щеки мертвеца, Как лик его врагов Бледнел, когда являлся он Один средь их рядов. V Сырой землей покрыта грудь, Но ей не тяжело, И червь, движенья не боясь, Ползет через чело. VI На то ль он жил и меч носил, Чтоб в час вечерней мглы Слетались на курган его Пустынные орлы? VII Хотя певец земли родной Не раз уж пел об нем, Но песнь - все песнь; а жизнь - все жизнь! - Он спит последним сном. - Моя мольба Да охранюся я от мушек, От дев незнающих любви, От дружбы слишком нежной - и - От романтических старушек. Н. Ф. И..... вой Любил с начала жизни я Угрюмое уединенье, Где укрывался весь в себя, Бояся, грусть не утая, Будить людское сожаленье; Счастливцы, мнил я, не поймут Того, что сам не разберу я, И черных дум не унесут Ни радость дружеских минут, Ни страстный пламень поцелуя. Мои неясные мечты Я выразить хотел стихами, Чтобы, прочтя сии листы, Меня бы примирила ты С людьми и с буйными страстями; Но взор спокойный, чистый твой В меня вперился изумленный. Ты покачала головой, Сказав, что болен разум мой, Желаньем вздорным ослепленный. - Я, веруя твоим словам, Глубоко в сердце погрузился, Однако же нашел я там, Что ум мой не по пустякам К чему-то тайному стремился, К тому, чего даны в залог С толпою звезд ночные своды, К тому, что обещал нам бог, И что б уразуметь я мог Через мышления и годы. Но пылкий, но суровый нрав Меня грызет от колыбели.... И в жизни зло лишь испытав, Умру я, сердцем не познав Печальных дум печальной цели. Наполеон (ДУМА) В неверный час, меж днем и темнотой, Когда туман синеет над водой, В час грешных дум, видений, тайн и дел, Которых луч узреть бы не хотел, А тьма укрыть, чья тень, чей образ там, На берегу, склонивши взор к волнам, Стоит вблизи нагбенного креста; Он не живой. Но также не мечта: Сей острый взгляд с возвышенным челом И две руки, сложенные крестом. - * * * Пред ним лепечут волны и бегут И вновь приходят и о скалы бьют; Как легкие ветрилы, облака Над морем носятся издалека. И вот глядит неведомая тень На тот восток, где новый брезжит день; Там Франция! - там край ее родной И славы след, быть может скрытый мглой; - Там, средь войны, ее неслися дни....... О! для чего так кончились они!.... *** Прости, о слава! обманувший друг. Опасный ты, но чудный, мощный звук; И скиптр.... о вас забыл Наполеон; Хотя давно умерший, любит он Сей малый остров, брошенный в морях, Где сгнил его и червем съеден прах, Где он страдал, покинут от друзей, Презрев судьбу с гордыней прежних дней, Где стаивал он на брегу морском, Как ныне грустен, руки сжав крестом. *** О! как в лице его еще видны Следы забот и внутренней войны, И быстрый взор, дивящий слабый ум, Хоть чужд страстей, все полон прежних дум; Сей взор как трепет в сердце проникал, И тайные желанья узнавал, Он тот же все; и той же шляпой он, Сопутницею жизни, осенен. Но - посмотри - уж день блеснул в струях... Призрака нет, все пусто на скалах. * * * Нередко внемлет житель сих брегов Чудесные рассказы рыбаков. Когда гроза бунтует и шумит, И блещет молния, и гром гремит, Мгновенный луч нередко озарял Печальну тень, стоящую меж скал. Один из них, как ни был страх велик - Мог различить недвижный смуглый лик, Под шляпою, с нахмуренным челом, И две руки, сложенные крестом. Незабудка (СКАЗКА) В старинны годы люди были Совсем не то, что в наши дни; (Коль в мире есть любовь) любили Чистосердечнее они. О древней верности, конечно, Слыхали как-нибудь и вы, Но как сказания молвы Все дело перепортят вечно, То я вам точный образец Хочу представить наконец. У влаги ручейка холодной, Под тенью липовых ветвей, Не опасаясь злых очей, Однажды рыцарь благородный Сидел с любезною своей... Тихонько ручкой молодою Она красавца обняла. Полна невинной простотою Беседа мирная текла. "Друг: не клянися мне напрасно, Сказала дева: верю я; Ясна, чиста любовь твоя, Как эта звонкая струя, Как этот свод над нами ясный; Но как она в тебе сильна, Еще не знаю. - Посмотри-ка, Там рдеет пышная гвоздика, Но нет: гвоздика не нужна; Подалее, как ты унылый, Чуть виден голубой цветок.. Сорви же мне его, мой милый: Он для любви не так далёк!" Вскочил мой рыцарь восхищенный Ее душевной простотой; Через ручей прыгнув, стрелой Летит он цветик драгоценный Сорвать поспешною рукой... Уж близко цель его стремленья, Как вдруг под ним (ужасный вид) Земля неверная дрожит, Он вязнет, нет ему спасенья!... Взор кинув полный весь огня, Своей красавице безгласной: "Прости, не позабудь меня!" Воскликнул юноша несчастный; И мигом пагубный цветок Схватил рукою безнадежной; И сердца пылкого в залог Его он кинул деве нежной. - Цветок печальный с этих пор Любови дорог; сердце бьется, Когда его приметит взор. Он незабудкою зовется; В местах сырых, вблизи болот, Как бы страшась прикосновенья, Он ищет там уединенья; И цветом неба он цветет, Где смерти нет и нет забвенья.... Вот повести конец моей; Судите: быль иль небылица. А виновата ли девица - Сказала, верно, совесть ей! Нищий У врат обители святой Стоял просящий подаянья Бедняк иссохший, чуть живой От глада, жажды и страданья. Куска лишь хлеба он просил, И взор являл живую муку, И кто-то камень положил В его протянутую руку. Так я молил твоей любви С слезами горькими, с тоскою; Так чувства лучшие мои Обмануты навек тобою! Новгород (3 октября 1830) Сыны снегов, сыны славян, Зачем вы мужеством упали? Зачем?.. Погибнет ваш тиран, Как все тираны погибали!.... До наших дней при имени свободы Трепещет ваше сердце и кипит! ... Есть бедный град, там видели народы Все то, к чему теперь ваш дух летит. Ночь Один я в тишине ночной; Свеча сгоревшая трещит, Перо в тетрадке записной Головку женскую чертит: - Воспоминанье о былом, Как тень, в кровавой пелене, Спешит указывать перстом На то, что было мило мне. Слова, которые могли Меня тревожить в те года, Пылают предо мной в дали, Хоть мной забыты навсегда. И там скелеты прошлых лет Стоят унылою толпой; Меж ними есть один скелет - Он обладал моей душой. - Как мог я не любить тот взор? Презренья женского кинжал Меня пронзил.... но нет - с тех пор Я все любил - я все страдал. - Сей взор невыносимый, он Бежит за мною, как призрак; И я до гроба осужден Другого не любить никак. О! я завидую другим! - В кругу семейственном, в тиши, Смеяться просто можно им И веселиться от души. Мой смех тяжел мне как свинец: Он плод сердечной пустоты... О, боже! вот что, наконец, Я вижу, мне готовил ты. Возможно ль! первую любовь Такою горечью облить; Притворством взволновав мне кровь, Хотеть насмешкой остудить? Желал я на другой предмет Излить огонь страстей своих, - Но память, слезы первых лет! Кто устоит противу них? - Ночь. I Я зрел во сне, что будто умер я; Душа, не слыша на себе оков Телесных, рассмотреть могла б яснее Весь мир - но было ей не до того; Боязненное чувство занимало Ее; я мчался без дорог; пред мною Не серое, не голубое небо (И мнилося, не небо было то, А тусклое, бездушное пространство) Виднелось; и ничто вокруг меня Различных теней кинуть не могло, Которые по нем мелькали; И два противных диких звуков, Два отголоска целыя природы, Боролися - и ни один из них Не мог назваться побежденным. Страх Припомнить жизни гнусные деянья, Иль о добре свершенном возгордиться, Мешал мне мыслить; и летел, летел я Далёко без желания и цели - И встретился мне светозарный ангел; И так, сверкнувши взором, мне сказал: "Сын праха - ты грешил - и наказанье Должно тебя постигнуть как других; Спустись на землю - где твой труп Зарыт; ступай и там живи, и жди, Пока придет спаситель - и молись....... Молись - страдай.. и выстрадай прощенье... И снова я увидел край земной; Досадой вид его меня наполнил, И боль душевных ран, на краткий миг Лишь заглушенная боязнью, с новой силой, Огнем отчаянья возобновилась; И (странно мне), когда увидел ту, Которую любил так сильно прежде, Я чувствовал один холодный трепет Досады горькой - и толпа друзей Ликующих меня не удержала, С презрением на кубки я взглянул, Где грех с вином кипел - воспоминанье В меня впилось когтями, - я вздохнул, Так глубоко, как только может мертвый - И полетел к своей могиле. Ах! Как беден тот, кто видит наконец Свое ничтожество, и в чьих глазах Все, для чего трудился долго он - На воздух разлетелось....... И я сошел в темницу, узкий гроб, Где гнил мой труп - и там остался я; Здесь кость была уже видна - здесь мясо Кусками синее висело - жилы там Я примечал с засохшею в них кровью..... С отчаяньем сидел я и взирал, Как быстро насекомые роились И поедали жадно свою пищу; Червяк то выползал из впадин глаз, То вновь скрывался в безобразный череп, И каждое его движенье Меня терзало судорожной болью. Я должен был смотреть на гибель друга, Так долго жившего с моей душою, Последнего, единственного друга, Делившего ее земные муки - И я помочь ему желал - но тщетно - Уничтоженья быстрые следы Текли по нем - и черви умножались; Они дрались за пищу остальную И смрадную сырую кожу грызли, Остались кости - и они исчезли; В гробу был прах... и больше ничего....... Одною полон мрачною заботой, Я припадал на бренные останки, Стараясь их дыханием согреть... О сколько б я тогда отдал земных Блаженств, чтоб хоть одну - одну минуту Почувствовать в них теплоту. - Напрасно, Они остались хладны - хладны - как презренье!.. Тогда я бросил дикие проклятья На моего отца и мать, на всех людей, - И мне блеснула мысль: - (творенье ада) Что если время совершит свой круг И погрузится в вечность невозвратно, И ничего меня не успокоит, И не придут сюда простить меня? -........ - И я хотел изречь хулы на небо - Хотел сказать:...... Но голос замер мой - и я проснулся. Ночь. II Погаснул день! - и тьма ночная своды Небесные как саваном покрыла. Кой-где во тьме вертелись и мелькали Светящиеся точки, И между них земля вертелась наша; На ней, спокойствием объятой тихим, Уснуло все - и я один лишь не спал. Один я не спал..... страшным полусветом, Меж радостью и горестью срединой, Мое теснилось сердце - и желал я Веселие или печаль умножить Воспоминаньем о убитой жизни: Последнее однако было легче!... Вот с запада Скелет неизмеримый По мрачным сводам начал подниматься, И звезды заслонил собою.... И целые миры пред ним уничтожались, И все трещало под его шагами, - Ничтожество за ними оставалось - И вот приблизился к земному шару Гигант всесильный - все на ней уснуло, Ничто встревожиться не мыслило - единый, Единый смертный видел, что не дай бог Созданию живому видеть.. И вот он поднял костяные руки - И в каждой он держал по человеку, Дрожащему - и мне они знакомы были - - И кинул взор на них я - и заплакал! -... И странный голос вдруг раздался: - Малодушный! Сын праха и забвения, не ты ли, Изнемогая в муках нестерпимых, Ко мне взывал - я здесь: я смерть!... Мое владычество безбрежно!... Вот двое. - Ты их знаешь - ты любил их -... Один из них погибнет. - Позволяю Определить неизбежимый жребий.... И ты умрешь, и в вечности погибнешь - - И их нигде, нигде вторично не увидишь - Знай, как исчезнет время, так и люди, Его рожденье - только бог лишь вечен... - Решись, несчастный!... Тут невольный трепет По мне мгновенно начал разливаться, И зубы, крепко застучав, мешали Словам жестоким вырваться из груди; - И наконец, преодолев свой ужас, К скелету я воскликнул: - оба! оба!... Я верю: нет свиданья - нет разлуки!... Они довольно жили, чтобы вечно Продлилося их наказанье. - Ах! - и меня возьми, земного червя - - И землю раздроби, гнездо разврата, Безумства и печали!... Все, все берет она у нас обманом, И не дарит нам ничего - кроме рожденья!... Проклятье этому подарку!... Мы без него тебя бы не знавали, Поэтому и тщетной, бедной жизни, Где нет надежд - и всюду опасенья. - Да гибнут же друзья мои, да гибнут!... - Лишь об одном я буду плакать: Зачем они не дети!.... И видел я, как руки костяные Моих друзей сдавили - их не стало - Не стало даже призраков и теней.... Туманом облачился образ смерти, И - так пошел на север. Долго, долго, Ломая руки и глотая слёзы, Я на творца роптал, страшась молиться!.... Ночь. III Темно. Все спит. Лишь только жук ночной Жужжа в долине пролетит порой; Из-под травы блистает червячёк, От наших дум, от наших бурь далек. Высоких лип стал пасмурней навес, Когда луна взошла среди небес... Нет, в первый раз прелестна так она! - Он здесь. Стоит. Как мрамор, у окна. Тень от него чернеет по стене. - Недвижный взор поднят, но не к луне; Он полон всем, чем только яд страстей Ужасен был и мил сердцам людей. - Свеча горит, забыта на столе, И блеск ее с лучом луны в стекле Мешается, играет, как любви Огонь живой с презрением, в крови! - Кто ж он? кто ж он, сей нарушитель сна? Чем эта грудь мятежная полна? О если б вы умели угадать В его очах, что хочет он скрывать! - О если б мог единый бедный друг Хотя смягчить души его недуг! Одиночество Как страшно жизни сей оковы Нам в одиночестве влачить. Делить веселье - все готовы: - - Никто не хочет грусть делить. Один я здесь, как царь воздушный, Страданья в сердце стеснены, И вижу, как, судьбе послушно, Года уходят будто сны; И вновь приходят, с позлащенной, Но той же старою мечтой, И вижу гроб уединенный, Он ждет; что ж медлить над землей? - Никто о том не покрушится, И будут (я уверен в том) О смерти больше веселиться, Чем о рождении моем.... Опасение Страшись любви: она пройдет, Она мечтой твой ум встревожит, Тоска по ней тебя убьет, Ничто воскреснуть не поможет. Краса, любимая тобой, Тебе отдаст, положим, руку... Года мелькнут... летун седой Укажет вечную разлуку... И беден, жалок будешь ты, Глядящий с кресел иль подушки На безобразные черты Твоей докучливой старушки, Коль мысли о былых летах В твой ум закрадутся порою, И вспомнишь, как на сих щеках Играло жизнью молодою.... Без друга лучше дни влачить И к смерти радостней клониться, Чем два удара выносить И сердцем о двоих крушиться!... (Отрывок) На жизнь надеяться страшась Живу, как камень меж камней, Излить страдания скупясь: Пускай сгниют в груди моей. Рассказ моих сердечных мук Не возмутит ушей людских. Ужель при сшибке камней звук Проникнет в середину их? - -- Хранится пламень неземной Со дней младенчества во мне. Но велено ему судьбой, Как жил, погибнуть в тишине. Я твердо ждал его плодов, С собой беседовать любя. Утихнет звук сердечных слов: Один, один останусь я. - -- Для тайных дум я пренебрёг И путь любви и славы путь, Всё, чем хоть мало в свете мог Иль отличиться иль блеснуть; Беднейший средь существ земных, Останусь я в кругу людей, Навек лишась достоинств их И добродетели своей! - -- Две жизни в нас до гроба есть, Есть грозный дух: он чужд уму; Любовь, надежда, скорбь и месть: Все, все подвержено ему. Он основал жилище там, Где можем память сохранять, И предвещает гибель нам, Когда уж поздно избегать. - -- Терзать и мучить любит он; В его речах нередко ложь;... Он точит жизнь как скорпион. Ему поверил я - и что ж! Взгляните на мое чело, Всмотритесь в очи, в бледный цвет; - Лицо мое вам не могло Сказать, что мне пятнадцать лет. -- И скоро старость приведет Меня к могиле - я взгляну На жизнь - на весь ничтожный плод - И о прошедшем вспомяну: Придет сей верный друг могил, С своей холодной красотой: Об чем страдал, что я любил, Тогда лишь будет мне мечтой. -- Ужель единый гроб для всех Уничтожением грозит? Как знать: тогда, быть может, смех Полмёртвого воспламенит! Придет веселость, звук чужой Поныне в словаре моем: И я об юности златой Не погорюю пред концом. -- Теперь я вижу: пышный свет Не для людей был сотворен. Мы сгибнем, наш сотрется след, Таков наш рок, таков закон; Наш дух вселенной вихрь умчит К безбрежным, мрачным сторонам, Наш прах лишь землю умягчит Другим, чистейшим существам. -- Не будут проклинать они; Меж них ни злата, ни честей Не будет. - Станут течь их дни, Невинные, как дни детей; Меж них ни дружбу, ни любовь Приличья цепи не сожмут, И братьев праведную кровь Они со смехом не прольют!... -- К ним станут (как всегда могли) Слетаться ангелы. - А мы Увидим этот рай земли Окованы над бездной тьмы. Укоры зависти, тоска И вечность с целию одной: Вот казнь за целые века Злодейств, кипевших под луной. Отрывок Приметив юной девы грудь, Судьбой случайной, как-нибудь, Иль взор, исполненный огнем, Недвижно сердце было в нем, Как сокол, на скале морской Сидящий позднею порой, Хоть недалеко и блестят (Седой пустыни вод наряд) Ветрила бедных челноков, Движенье дальних облаков Следит его прилежный глаз. - И так проходит скучный час! - Он знает: эти челноки, Что гонят мимо ветерки, Не для него сюда плывут, Они блеснут, они пройдут!... Очи N. N. Нет смерти здесь; и сердце вторит нет; Для смерти слишком весел этот свет. И не твоим глазам творец судил Гореть, играть для тленья и могил.... Хоть все возьмет могильная доска, Их пожалеет смерти злой рука; - Их луч с небес, и, как в родных краях, Они блеснут звездами в небесах! Песнь барда I Я долго был в чужой стране, Дружин Днепра седой певец, И вдруг пришло на мысли мне К ним возвратиться наконец. Пришел - с гуслями за спиной - Былую песню заиграл..... Напрасно! - князь земли родной Приказу ханскому внимал..... II В пустыни, где являлся враг, Понес я старую главу, И попирал мой каждый шаг Окровавленную траву. Сходились к брошенным костям Толпы зверей и птиц лесных, Затем что больше было там Число убитых, чем живых. III Кто мог бы песню спеть одну? Отчаянным движеньем рук Задев дрожащую струну, Случалось, исторгал я звук; Но умирал так скоро он! И если б слышал сын цепей, То гибнущей свободы стон Не тронул бы его ушей. IV Вдруг кто-то у меня спросил. "Зачем я часто слезы лью, Где человек так вольно жил? О ком бренчу, о ком пою?.." Пронзила эта речь меня - Надежд пропал последний рой На землю гусли бросил я, И, молча, раздавил ногой. - Посвящение Прими, прими мой грустный труд И, если можешь, плачь над ним; - Я много плакал - не придут Вновь эти слёзы - вечно им Не освежать моих очей. Когда катилися они, Я думал, думал все об ней. Жалел и ждал другие дни! - Уж нет ее, и слез уж нет - И нет надежд - передо мной Блестит надменный, глупый свет С своей красивой пустотой! - Ужель я для него писал? - Ужели важному шуту Я вдохновенье посвящал, Являя сердца полноту? - Ценить он только злато мог, И гордых дум не постигал; Мой гений сплел себе венок В ущелинах кавказских скал. - Одним высоким увлечен Он только жертвует любви: Принесть тебе лишь может он Любимые труды свои. Посвящение Тебе я некогда вверял Души взволнованной мечты; Я беден был - ты это знал - И бедняка не кинул ты. Ты примирил меня с судьбой, С мятежной властию страстей; Тобой, единственно тобой, Я стал, чем был с давнишних дней. И муза по моей мольбе Сошла опять с святой горы. - Но верь, принадлежит тебе Ее венок, ее дары!.... (Предсказание) Настанет год, России черный год, Когда царей корона упадет; Забудет чернь к ним прежнюю любовь, И пища многих будет смерть и кровь; Когда детей, когда невинных жен Низвергнутый не защитит закон; Когда чума от смрадных, мертвых тел Начнет бродить среди печальных сел, Чтобы платком из хижин вызывать, И станет глад сей бедный край терзать; И зарево окрасит волны рек: В тот день явится мощный человек, И ты его узнаешь - и поймешь, Зачем в руке его булатный нож: И горе для тебя! - твой плач, твой стон Ему тогда покажется смешон; И будет все ужасно, мрачно в нем, Как плащ его с возвышенным челом. Разлука Я виноват перед тобою, Цены услуг твоих не знал. Слезами горькими, тоскою Я о прощеньи умолял, Готов был, ставши на колени, Проступком называть мечты: Мои мучительные пени Бессмысленно отвергнул ты. Зачем так рано, так ужасно Я должен был узнать людей, И счастьем жертвовать напрасно Холодной гордости твоей?... Свершилось! вечную разлуку Трепеща вижу пред собой.... Ледяную встречаю руку Моей пылающей рукой. Желаю, чтоб воспоминанье В чужих людях, в чужой стране, Не принесло тебе страданье При сожаленьи обо мне.... Романс В те дни, когда уж нет надежд, А есть одно воспоминанье, Веселье чуждо наших вежд, И легче на груди страданье. Смерть Закат горит огнистой полосою, Любуюсь им безмолвно под окном, Быть может завтра он заблещет надо мною, Безжизненным, холодным мертвецом; Одна лишь дума в сердце опустелом, То мысль об ней. - О, далеко она; И над моим недвижным, бледным телом Не упадет слеза ее одна. Ни друг, ни брат прощальными устами Не поцелуют здесь моих ланит; И сожаленью чуждыми руками В сырую землю буду я зарыт. - Мой дух утонет в бездне бесконечной!... Но ты! - О, пожалей о мне, краса моя! Никто не мог тебя любить, как я, Так пламенно и так чистосердечно. Совет Если, друг, тебе сгрустнется, Ты не дуйся, не сердись: Все с годами пронесется - Улыбнись и разгрустись. - Дев измены молодые И неверный путь честей И мгновенья скуки злые Стоят ли тоски твоей? - Не ищи страстей тяжелых; И покуда бог дает, Нектар пей часов веселых; А печаль сама придет. И, людей не презирая, Не берись учить других; Лучшим быть не вображая, Скоро ты полюбишь их. Сердце глупое творенье, Но и с сердцем можно жить, И безумное волненье Можно также укротить... Беден! кто, судьбы в ненастье Все надежды испытав, Наконец находит счастье, Чувство счастья потеряв. Стансы (1830 года) (26 августа) I Взгляни, как мой спокоен взор, Хотя звезда судьбы моей Померкнула с давнишних пор И с нею думы светлых дней. - Слеза, которая не раз Рвалась блеснуть перед тобой, Уж не придет, как этот час, На смех подосланный судьбой. - II Смеялась надо мною ты, И я презреньем отвечал - С тех пор сердечной пустоты Я уж ничем не заменял. Ничто не сблизит больше нас, Ничто мне не отдаст покой... Хоть в сердце шепчет чудный глас: Я не могу любить другой. - III Я жертвовал другим страстям, Но если первые мечты Служить не могут снова нам - То чем же их заменишь ты?.. Чем успокоишь жизнь мою, Когда уж обратила в прах Мои надежды в сем краю, А может быть и в небесах?.... Стансы Люблю, когда, борясь с душою, Краснеет девица моя: Так перед вихрем и грозою Красна вечерняя заря. Люблю и вздох, что ночью лунной В лесу из уст ее скользит: Звук тихий арфы златострунной Так с хладным ветром говорит. Но слаще встретить средь моленья Ее слезу очам моим: Так, зря спасителя мученья, Невинный плакал херувим. Стансы Я не крушуся о былом, Оно меня не усладило. Мне нечего запомнить в нем, Чего б тоской не отравило! - Как настоящее оно Страстями чудными облито, И вьюгой зла занесено, Как снегом крест в степи забытый! - Ответа на любовь мою Напрасно жаждал я душою, И если о любви пою - - Она была моей мечтою. Я к одиночеству привык, Я б не умел ужиться с другом; Я б с ним препровожденный миг Почел потерянным досугом. Мне скучно в день, мне скучно в ночь. Надежды нету в утешенье; Она навек умчалась прочь, Как жизни каждое мгновенье. - На светлый запад удалюсь; Вид моря грусть мою рассеет. Ни с кем в отчизне не прощусь - - Никто о мне не пожалеет!... Быть может, будет мне о ком Тогда вздохнуть, - и провиденье Заплотит мне спокойным днем За долгое мое мученье. Утро на Кавказе Светает - вьется дикой пеленой Вокруг лесистых гор туман ночной; Еще у ног Кавказа тишина; Молчит табун, река журчит одна. Вот на скале новорожденный луч Зарделся вдруг, прорезавшись меж туч, И розовый по речке и шатрам Разлился блеск, и светит там и там: Так девушки купаяся в тени, Когда увидят юношу они, Краснеют все, к земле склоняют взор: Но как бежать, коль близок милый вор!..... Челнок Воет ветр и свистит пред недальной грозой; По морю, на темный восток, Озаряемый молньей, кидаем волной, Несется неверный челнок. Два гребца в нем сидят с беспокойным челом И что-то у ног их под белым холстом. - *** И вихорь сильней по волнам пробежал, И сорван летучий покров. Под ним человек неподвижно лежал И бледный, как жертва гробов, Взор мрачен и дик, как сражения дым, Как тучи на небе иль волны под ним. *** В чалме он богатой, с обритой главой, И цепь на руках и ногах, И рана близ сердца, и ток кровяной Не держит опасности страх; Он смерть равнодушнее спутников ждет, Хотя его прежде она уведет. *** Так с смертию вечно: чем ближе она, Тем менее жалко нам свет; Две могилы не так нам страшны, как одна, Потому что надежды здесь нет. И если б не ждал я счастливого дня, Давно не дышала бы грудь у меня! Черны очи Много звезд у летней ночи: Отчего же только две у вас, Очи юга! черны очи! Нашей встречи был недобрый час. Кто ни спросит, звезды ночи Лишь о райском счастьи говорят; В ваших звездах, черны очи, Я нашел для сердца рай и ад. Очи юга, черны очи, В вас любви прочел я приговор, Звезды дня и звезды ночи Для меня вы стали с этих пор! Чума (ОТРЫВОК) 79 Два человека в этот страшный год, Когда всех занимала смерть одна, Хранили чувство дружбы. Жизнь их, род, Незнания хранила тишина. - Толпами гиб отчаянный народ, Вкруг них валялись трупы - и страна Веселья - стала гроб - и в эти дни Без страха обнималися они!... - 80 Один был юн годами и душой, Имел блистающий и быстрый взор, Играла кровь в щеках его порой, В движениях и в мыслях он был скор, И мужествен с лица. Но он с тоской И ужасом глядел на гладный мор, Молился, плакал он и день и ночь Отталкивал и сон и пищу прочь! - 81 Другой узнал, казалось, жизни зло; И разорвал свои надежды сам. Высокое и бледное чело Являло наблюдательным очам, Что сердце много мук перенесло И было прежде отдано страстям. Но, несмотря на мрачный сей удел, И он как бы невольно жить хотел. - 82 Безмолвствуя, на друга он взирал, И в жилах останавливалась кровь; Он вздрагивал, садился. Он вставал, Ходил, бледнел и вдруг садился вновь, Ломал в безумьи руки - но молчал. - Он подавлял в груди своей любовь И сердца беспокойный вещий глас, Что скоро бьет неизбежимый час! - 83 И час пробил! его нежнейший друг Стал медленно слабеть. - Хоть говорить Не мог уж юноша, его недуг Не отнимал еще надежду жить; Казалось, судрожным движеньем рук Старался он кончину удалить. - Но вот утих... взор ясный поднял он, Закрыл - хотя б один последний стон! - 84 Как сумасшедший, руки сжав крестом, Стоял его товарищ. - Он хотел Смеяться... и с открытым ртом Остался - взгляд его оцепенел. Пришли к ним люди: зацепив крючком Холодный труп, к высокой груде тел Они без сожаленья повлекли, И подложили бревен, и зажгли... - (Чума в Саратове) (Cholera-morbus.) 1830 года августа 15 дня. I Чума явилась в наш предел; Хоть страхом сердце стеснено, Из миллиона мертвых тел Мне будет дорого одно. - Его земле не отдадут, И крест его не осенит; И пламень, где его сожгут, Навек мне сердце охладит. - II Никто не прикоснется к ней, Чтоб облегчить последний миг; Уста, волшебницы очей, Не приманят к себе других; - Лобзая их, я б был счастлив, Когда б в себя яд смерти впил, Затем что, сластость их испив... Я деву некогда забыл. - Элегия Дробись, дробись, волна ночная, И пеной орошай брега в туманной мгле. Я здесь стою близ моря на скале; Стою, задумчивость питая. Один; покинув свет, и чуждый для людей, И никому тоски поверить не желая. Вблизи меня палатки рыбарей; Меж них блестит огонь гостеприимный, Семья беспечная сидит вкруг огонька; И, внемля повесть старика, Себе готовит ужин дымный! - - Но я далек от счастья их душой, Я помню блеск обманчивой столицы, Веселий пагубных невозвратимый рой. И что ж? - слеза бежит с ресницы. И сожаление мою тревожит грудь, Года погибшие являются всечасно; И этот взор, задумчивый и ясный - Твержу, твержу душе: забудь. - Он все передо мной: я все твержу напрасно!... О если б я в сем месте был рожден, Где не живет среди людей коварность: - Как много бы я был судьбою одолжен - - Теперь у ней нет прав на благодарность! - Как жалок тот, чья младость принесла Морщину лишнюю для старого чела, И отобрав все милые желанья, Одно печальное раскаянье дала; Кто чувствовал как я - чтоб чувствовать страданья, Кто рано свет узнал - и с страшной пустотой Как я оставил брег земли своей родной Для добровольного изгнанья! - Эпитафия (Утонувшему игроку) Кто яму для других копать трудился, Тот сам в нее упал - гласит писанье так. Ты это оправдал, бостонный мой чудак, Топил людей - и утопился. Эпитафия Простосердечный сын свободы, Для чувств он жизни не щадил; И верные черты природы Он часто списывать любил. Он верил темным предсказаньям, И талисманам, и любви, И неестественным желаньям Он отдал в жертву дни свои. - И в нем душа запас хранила Блаженства, муки и страстей. Он умер. Здесь его могила. Он не был создан для людей. Эпитафия Наполеона Да тень твою никто не порицает, Муж рока! ты с людьми, что над тобою рок; Кто знал тебя возвесть, лишь тот низвергнуть мог: Великое ж ничто не изменяет.